Кто бы мог стать идеальным президентом Беларуси после Александра Лукашенко? Эта деликатная тема была поднята на его встрече со студентами технических вузов 27 сентября в Минске.
Что же следует из витиеватых рассуждений правителя на этот счет?
“Президентами рождаются”
Для начала Лукашенко резко ограничил круг возможных претендентов весьма субъективным критерием: “Не хочу никого обидеть, не хочу себя тут приподнять. Помните, я говорил, что президентами не становятся, президентами рождаются. Если у тебя от природы нет основных моментов, свойств и качеств президента, то ты даже не суйся в эту сферу”.
Тем самым вождь ненавязчиво подчеркнул, что он — особенный. Впрочем, он и раньше прозрачно намекал на свою богоизбранность. Похоже, сам в нее сильно уверовал.
Персонализация же вероятных преемников оказалась весьма расплывчатой: “У меня-то они все на глазах, начиная от вашего ректора и заканчивая премьер-министром, руководителями парламента нашего”.
“Начиная от вашего ректора” — явно ради красного словца. Ну наверняка не номер один он в этом гипотетическом списке, если вообще там фигурирует. Просто рядом оказался.
В апреле 2021 года Лукашенко в такой же манере назвал возможными преемниками стоявших тогда вблизи чиновников Юрия Караева и Владимира Караника. Притом что глава Гродненской области Караник, скажем так, не выглядит самым харизматичным в окружении правителя. Генерал Караев и вовсе родился в нынешнем Владикавказе, а следовательно по Конституции Беларуси в принципе не может претендовать на кресло ее президента.
То есть это ответы, как говорят белорусы, “на адчапіся” — обычные отговорки.
Заколдованный круг
Но поскольку тема волнующая, то раз за разом возникают спекуляции.
В августе на встрече с жителями Шкловского района Лукашенко обронил: “Я уже публично начинаю говорить всем вам — вы должны привыкать к тому, <…> что президент будет другой”. И стоило при этом телекамере выхватить крупным планом Дмитрия Крутого, главу администрации вождя, как сонм комментаторов на полном серьезе стал трактовать его в качестве преемника.
Однако 43-летний Крутой с точки зрения Лукашенко, судя по всему, как минимум еще зелен. Сегодня правитель упирал на то, что президенту нужен опыт. “В последнее время я назначил много относительно молодых руководителей, высших должностных лиц. Надо, чтобы были молодые люди. Но думаю о том, чтобы они прошли какие-то ступени. И мой опыт, моя жизнь президентская позволили мне этих людей увидеть в деле”, — рассуждал перед студентами правитель.
Видимо, он подзабыл, что сам занял президентское кресло в 39 лет и потом в порыве откровенности признавал, что в 90-е в плане управления государством был “сопливым мальчишкой”.
А впрочем, скорее наоборот, Лукашенко слишком хорошо помнит ту электоральную революцию 1994 года, когда он триумфально въехал во власть на коне популизма, повергнув в прах номенклатурщика старой формации — премьера Вячеслава Кебича. А также врезался в память год 2020, когда тоже едва не случились опрокидывающие выборы.
Именно поэтому Лукашенко взял ситуацию в стране в ежовые рукавицы, окончательно выхолостил электоральный процесс. Политические реалии таковы, что лишь он сам может определить преемника.
“Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича…”
Но даже если бы Лукашенко уже определился, он не стал бы засвечивать реального избранника. В автократиях, а тем более персоналистских режимах, оказываться в роли хромой утки очень опасно. Номенклатура, которая всегда держит нос по ветру, тут же станет подбивать клинья к будущему вождю. И у старого правителя власть станет уходить из рук, как песок сквозь пальцы.
Однако больше похоже на то, что, во-первых, Лукашенко пока не намерен начинать транзит, а во-вторых, действительно не видит достойной по его критериям фигуры.
На сегодняшней встрече со студентами он, как сообщают госСМИ, “признался, что не может посоветовать какого-то конкретного человека [в качестве следующего президента], если бы его об этом спросили” (оцените скромность). Прозвучало: “И вчера я подумал об этом. Вот а кто?” И похоже, этот вопрос действительно мучит правителя.
При этом он отметил, что иные люди из окружения обладают “гораздо выше”, чем у него, “отдельными качествами”. “И вчера я подумал: вот если бы в одном человеке эти качества соединить, уникальный бы был человек и идеальный бы был президент”, — сказал оратор.
Получилось, как в “Женитьбе” Гоголя, где привередливая невеста рассуждает: “Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась”.
Когда конкурентные механизмы в политике заблокированы ломом
Если же без смеха, то мы видим типичную проблему персоналистского режима. Конкурентные механизмы в политике заблокированы толстым ржавым ломом, транзит власти завязан исключительно на первое лицо. А это самое лицо не мыслит себя в отставке, на почетной пенсии.
Вроде бы и все законы под нее написаны: неприкасаемость, обеспечение всей семьи и прочее. Но есть как минимум два момента. Во-первых, власть для Лукашенко — наркотик, это слепому видно. Во-вторых, его постоянно держит в клещах тревога за свою личную безопасность и безопасность родни.
И в этом плане, судя по всему, нет особой надежды на прописанные в законе гарантии, нет стопроцентной уверенности ни в одном из вероятных преемников.
Конечно, можно брать за основу династический вариант (удачный пример — Алиевы в Азербайджане). Но здесь свои сложности (это отдельная тема). К тому же любимый сын Николай слишком молод.
Короче, пока в этом плане — прокрастинация. Вопреки своей же ставшей мемом фразе о посиневших пальцах, Лукашенко предпочитает до последней возможности держать кормило государственной власти в собственных руках. Что может привести и к сталинскому финалу. Но это тоже отдельная тема.