Опубликовано на открытой версии “Позірку“ 23 февраля 2025 года в 12:19
Андрей Стрижак
За три года существования “горячей линии“ @help_bysol поступило 25.000 заявок, сообщил 19 февраля в соцсетях один из руководителей инициативы Андрей Стрижак. В среднем 23 заявки в день, тут же посчитали в редакции “Позірку“ и решили уточнить, так ли всё просто. Оказалось, не совсем так. Вернее — совсем не так.
80% заявок поступило в 2022 году
— 25.000 заявок только на “горячую линию“ в одной соцсети за три года — немаленькая цифра, в среднем почти 23 заявки в день. Наверняка были всплески, падение?
— Прежде всего скажу, что три года будет отмечаться 24 февраля. Дата говорит сама за себя: линия была открыта в первый день полномасштабной войны России против Украины, то есть, собственно, в день вторжения.
Мы “включили“ ее как единую точку входа для тех людей, которые хотели, во-первых, эвакуироваться из зоны боевых действий. Прежде всего, конечно, белорусов, но по факту обращались и украинцы. И, во-вторых, учитывая, что вероятность вступления режима в войну тогда виделась достаточно высокой, еще одной задачей была помощь в выезде из страны белорусам, которые не хотели служить в армии и воевать против украинцев.
Все наши программы, существовавшие раньше, продолжали работать в стандартном режиме. Эвакуация из Беларуси у нас началась в январе 2021 года, уже был наработан определенный объем практических навыков, и мы уже знали, как это все сделать.
И, сразу отвечая на ваш “математический вопрос“, скажу, что примерно 20.000 заявок из 25.000 поступило в 2022 году, то есть тогда “концентрация“ составляла не 23 заявки в день, а в разы больше и соответственно затем несколько меньше.
— Сейчас заявки все еще в основном касаются эвакуации?
— Самых разных запросов. Это и эвакуация, и какие-то консультации: куда обратиться за помощью, как ее можно получить. На сегодняшний день это по-прежнему наша “точка входа“, в которую приходят люди с самыми разными запросами, а мы в зависимости от того, наш это мандат или не наш, либо сами помогаем, либо сообщаем, к кому из наших партнеров лучше обратиться.
Да, первый год полномасштабной войны — это было больше “кейсы“ по выезду, по эвакуации или консультации, как можно самостоятельно покинуть те или иные места. А сейчас это вопросы не только эвакуации, но и, например, помощи бывшим политзаключенным, в том числе путем открытия сборов.
Ежегодно собирается более 1 млн евро
— Много получается собрать?
— Если говорить о деньгах, то в среднем за счет персональных сборов в год получается 1-1,2 млн евро. Плюс у нас есть достаточно большой “кусок“ денег, который мы “фандрейзим“ в долларах. Это в том числе прямые выплаты благодаря Международному гуманитарному фонду, созданному по инициативе Светланы Тихановской. Фонд поддержали в первую очередь северные страны: Норвегия, Швеция, Дания, Исландия и другие.
Ну и в этой ситуации у нас есть возможность помогать людям где-то в объеме 1,5-1,7 млн евро в год. Это совместные усилия гражданского общества Беларуси и доноров.
— Какой год был самый успешный с точки зрения донатов?
— Безусловно, по донатам самый массовый был 2020 год, особенно первый месяц после августовских событий. То есть там достаточно серьезные суммы были собраны. Если говорить о том, сколько было собрано нами и инициативой By_Help совместно, то это что-то около 7 млн евро.
В то время мы помогали людям, уволенным по политическим причинам, стачкомам, которые стихийно организовывались на предприятиях. Это был самый пиковый и яркий период нашей работы.
В результате каждый год у нас, как я говорил, 1-1,2 млн собирается, и мы оказываем помощь.
Конечно, вторым пиком было начало масштабного российского вторжения в Украину. Тогда мы поддерживали и сейчас поддерживаем белорусских добровольцев “нелетальной“ помощью. Это не должно быть оружием, но это могут быть средства защиты, медицина, связь, транспорт.
Так что, наверное, это такие два больших пика: 2020 год и 2022-й. Сейчас у нас стандартная ситуация, но это не значит, что спокойная. По-прежнему есть суперактивные сборы, когда случаются трагические ситуации, либо наоборот, радостные, вот как, например, освобождение Полины Шарендо-Панасюк.
Это один из крупных последних наших сборов, когда за очень короткое время ей было собрано более 7.300 евро (7.393 на 23 февраля. — “Позірк“.)
Независимые СМИ должны перестроить стратегии поиска денег, чтобы выжить
— А неудачные кейсы? Например, насколько мы видим, СМИ не очень охотно помогают.
— По медиа история такая, что в 2020 году была отдельная инициатива сбора денег MediaSol, тогда были достаточно неплохие сборы, потому что был такой большой всплеск, подъем и желание помочь всем, в том числе репрессированным журналистам.
На сегодняшний день я могу сказать, что очень многое зависит от того, насколько активно работает само медиа в продвижении своего сбора. Как пример могу привести “Новы час“. Я не скажу, что у них неуспешный сбор. Они, конечно, собрали не все, что запрашивали, но там достаточно существенная сумма, больше шести тысяч евро (6.730 из 24.000 евро на 23 февраля. — “Позірк“.). На какую-то часть затрат редакции, в принципе, может пойти.
Есть пример Reform, который и самостоятельно неплохо “нафандрейзил“, когда был первым, кто заявил о возможности закрытия финансирования. И по-прежнему они тоже достаточно неплохо собирают. У них есть какой-то ресурс поддерживать свою работу.
Тут, во-первых, все очень сильно зависит от того, насколько у конкретного медиа сформирована аудитория, готовая поддерживать его и понимающая, что если не поддерживать конкретно этот ресурс, то он исчезнет.
А во-вторых, у нас очень долгое время было такое впечатление, представление, что независимые медиа находятся на грантовом обеспечении и оно будет вечным. Но, как показывает практика, ничего вечного не бывает. Поэтому от того, насколько сейчас медиа смогут перестроить свои фандрейзинговые стратегии и источники финансирования, будет зависеть вообще, выживут ли они.
— А не устали ли люди помогать другим?
— На мой взгляд, здесь ситуация немножко двоякая. С одной стороны, конечно, есть определенная тенденция, что для некоторых людей ситуация уже не совсем актуальна, не совсем интересна. Они начинают жить какими-то новыми реалиями и не особо включаются в белорусскую повестку.
С другой стороны, многие люди, которые в свое время получили помощь, выехали, уже стали на ноги, и у них есть такая потребность “кармического долга“, если можно так сказать. И они его возвращают.
Плюс мы достаточно серьезно усилили свои фандрейзинговые стратегии, укрепили коммуникационные группы и каналы, которыми пользуемся.
Мы достаточно эффективно используем различные маркетинговые стратегии для привлечения как можно большего объема ресурсов.
Если говорить о цифрах, то по сравнению с прошлым годом у нас примерно 10%-ный рост количества людей, которые приходят с донатами. В абсолютных цифрах это где-то 25-26 тыс. человек в 2024 году. Вот целый такой райцентр. Причем этот год начался активнее, чем прошлый. Посмотрим, как он дальше будет складываться. У нас с начала года уже около 3.800 доноров.